Сорок дней спустя [litres] - Алексей Доронин

В подвале было градусов пятнадцать – тепло и копоть давала буржуйка посреди комнаты. Тут же на веревках сушились белье и одежда, клокотало на огне какое-то варево.

– Главный ваш всегда такой суровый, да? – спросил Данилов старшого, когда тот отложил свой криминальный роман.

– Саня Мищенко? Ты только его Мясником в глаза не назови. Это для своих, да и то он не любит. Я его раньше знал. По весне у него закидоны, но весны-то нам ждать и ждать.

– Только не спрашивай, куда гонорар потратил, – один из игроков в карты – в спортивном костюме и со свежими оспинами от заживших волдырей – хмыкнул в кулак.

– Какой еще гонорар? – не понял Саша.

– Смотрел кино «Пила-10»? – произнес на тон тише картежник.

– Физрук, ты это на бис повтори, когда он придет, – осадил его Николаев. – А мы посмотрим.

– Да пожить еще хочу… – развел руками тот.

– Вот и молчи, Илюха.

Похоже, тот, кто, судя по кличке, был учителем физкультуры, играет с огнем.

– А вообще, Мясник наш – он краповый берет, – снизошел до объяснения Николаев. – Спецназ внутренних войск. Командировок штук десять у него – и на вторую войнушку, и на третью. Куча наград. А списали, потому что не того «чеха» покромсал. Нашего.

– Чеха? – тупо переспросил Саша.

– Да не славянина, блин. Вайнаха. Нохчи. Тоже мастера по этой части, но до него далеко. Короче, не понял политического момента. За прошлые заслуги не посадили, но волчий билет получил. Вернулся – даже охранником не взяли. Вот и трудился тут сначала грузчиком, а потом в разделочном цехе.

– Да ты его не бойся, – снова поддержал беседу Илья. – Он человек хороший. Только как растяжку зацепил и башкой два осколка эргэошки поймал, ему пластину вставили. После этого у него боли были, бухать начал. Но этот архаровец из отряда «Юг» сам нарвался.

Саша так и не понял, правду ему говорят или прикалываются над новичком, но решил узнать побольше.

– А как вообще у вас все организовалось? Что тут было вначале?

– Вначале был пиндец, – видя, что старший не против, Физрук взял слово.

Данилову это напомнило первые строчки из «Книги Бытия».

– В первую неделю полная херня тут творилась, – продолжал тот. – Полгорода, весь старый центр, провалилось пес знает куда. Но и тут у нас, и в новостройках погибло до фига. Сначала народ бежал. Зассали радиации. Кто на машинах, но в основном пешком. А куда? В никуда. Вокруг этой долбаной горы выжженная земля на десять километров. А дальше – деревни, где тоже никто никого не ждет. Дорог нет, идти некуда… Все бежали, только самые умные остались… И правильно сделали. Те потом вернулись, да поздно – усе уже поделено. День-два вернувшиеся сидели тихо и ждали, когда прилетит главный спасатель в голубом вертолете. А когда поняли… Мама не горюй. Короче, Ходынка отдыхает. Стрельба даже по ночам не утихала. Но мы, «оптимисты», уже успели закрепиться и отбились. У нас был экскаватор, копали руины ТЦ. Это наша деляна, и все это поняли.

– А власти? Хоть что-то делали? – Данилов знал ответ, но с мазохистским чувством хотел подтверждения.

– Ага, делали… – ответил вместо Ильи Николаев. – Известно что. Висели. Потом, правда, ветром посрывало… Нет, парень, повезло тебе, что тут в это время не был.

– Похоже на то, – пробормотал Саша и надолго замолчал.

Через пять минут разговор продолжился сам собой.

– Главный у нас был бывший начохраны этой конуры, – то ли Данилову, то ли самому себе стал рассказывать Илья, забив на партию. – Говно был мужик… хоть и нельзя так о мертвых. Вышел покурить на стоянку, а тут и капец пришел. Ну, свалился он в люк, где чинили проводку, потому и выжил, хоть и окривел. Знал планировку здания, вот и выбрался. А многие из его подчиненных, секьюрити, жили в двух шагах, тоже прискакали. Потом подтянулись и менты… Кому повезло – с семьями. Они тут вместе и устроили где-то на пятый день… этот зверинец, в котором мы живем. А чекисты, которые начохраны удавили, просто переняли эстафету.

– Что за чекисты?

– Приехали две недели назад на аэросанях – на все готовенькое. Стали пальцы гнуть, мол, мандат у нас, мы типа власть. В ОЗК новеньких козырных, с «калашами» сотой серии и с «грозами» девять миллиметров. У одного даже «винторез» был. «Корд» новый на треноге притащили, хоть за это спасибо. Почти все в «бармицах», шлемы как у космонавтов, оптика-шмоптика. Я бы не удивился, если б у них и АГС был. Ну, автоматический гранатомет станковый. Типа они отсиделись где-то в убежище на хлебозаводе. Такое ощущение, что чуть ли не заранее туда свалили. Откуда только узнали? Чистенькие, ряшки сытые. Десять человек, от лейтенанта и выше. Рыцари, мля, плаща и кинжала. Штирлицы недоделанные. Наш старший принял их нормально, а потом взял и внезапно помер. Сердце, сказали. Это они умеют… И вдруг раз – чекисты уже в дамках. Сразу начали свои порядки наводить, стукачей развели, шестерок… Но недолго музыка играла. Задолбало нас, и устроили мы октябрьский переворот. И их, и прихлебателей к ногтю. Все же это не «альфовцы», а канцелярские крысы больше. Но подготовка и у них хорошая. Но нас было больше. И хоть они нас к серьезному оружию не подпускали, положили мы половину ихних из обрезов, а оставшихся взяли в коридорах на ножи. Шлемы свои они надеть не успели. Но, правда, и наших ухайдокали – мама не горюй. В основном гранатами.

– Те еще заразы, – вставил свои пять копеек еще один игрок, назвавшийся Димычем. – Был я у них как-то в отделе. Шик-блеск, евроремонт, мрамор, зеркала, пол такой чистый, что жрать с него можно. А эти ходят все в пинжаках, деловые такие, по телефончикам чирикают. Один смартфончик – как моя получка за полгода. Чисто агенты Малдеры… Можно подумать, вся страна на них держится. А чем занимались? Педофилов не ловили, наркобарыг не ловили, бандитов тоже. Это не угрозыск. А они, типа, по террористам и революционерам спецы. А где у нас в Сибири такие звери? Только людям мозги колупать мастера. Зато гонору… Мы, мля, новое дворянство. Вот и сейчас… – Он указал за окно, где, насколько Александр помнил, раскачивались на щите трупы. – Высоко забрались, большие люди.

Хлопнула дверь, и Саша сквозь чад и испарения увидел знакомый грузный силуэт. Разговор стих сразу.

Поравнявшись с Даниловым, Мясник, двигающийся и выглядящий как зомби, кинул ему под ноги рюкзак, с которым Данилов уже успел попрощаться. Не реагируя на приветствия, пересек комнатку и тяжело плюхнулся на пустую койку в углу. Посидел минут пять, подперев кулаком подбородок и что-то тихонько бормоча под нос, потом завалился набок и захрапел.

Стараясь не шуршать, Александр проверил вещи в рюкзаке. Все на месте, кроме дозиметра. На месте и продукты. Он уже смекнул, что с едой у «оптимистов» проблем нет. Все «оптимисты», кого он видел, выглядели сытыми. Нездоровыми, усталыми, но от голода не страдающими.

Мясник заворочался во сне, злобно пробормотал что-то. В комнате повисла мертвая тишина.

Стараясь не шуметь, Данилов решил перекусить – чутье подсказало ему, что делиться с соседями не обязательно. Достал из рюкзака тушенку, сгущенку и сухари. Никто не смотрел на него с завистью.

Надо бы узнать, когда раздача и на какой кусок он может рассчитывать.

Закончив трапезу, Данилов улегся на койку, положил руку под голову и погрузился в подобие анабиоза без мыслей и чувств. Никто его, опять же, не потревожил.

Конечно, здесь все было как везде. История одна и та же. Внезапный удар, кучи погибших, паника, массовый исход. Вернулось в разрушенный город куда меньше людей, чем ушло. А первый месяц пережила от силы половина вернувшихся. Очень немногие, самые сильные и ушлые, сумели закрепиться там, где была пища, – в крупных магазинах, на элеваторах, на хладокомбинате. А остальные, те, кому не хватило места возле кормушек? Их никто в расчет не брал. Периодически лузеры нападали на такие вот твердыни, но почти всегда встречали отпор.

Через три часа комната вздрогнула от рокочущего баса:

– Че расселись, дармоеды, в рот вас через коромысло? Пошли копать. Скоро морозы ударят такие, что хер к мудям примерзнет.

«Мищенко, он же Мясник, мог бы работать боцманом на рыболовном траулере», – подумал Саша. Апатию из комнаты как ветром выдуло. После краткой перебранки народ начал обуваться-одеваться.

– Он редко ошибается, – вполголоса объяснил Илья, когда они последними потянулись к выходу. – Метеозависимый. Когда приходит новый атмосферный фронт, у него башку ломит. И если говорит, что будет еще холоднее, значит, будет.

Они шли без снегоступов – по деревянным мосткам, переброшенным через завалы там, где рухнули аж два подъезда девятиэтажного дома. Похоже, «добровольные» помощники чистили дорожки исправно.

Справа на уровне груди тянулся трос толщиной в два пальца, туго натянутый на арматурины большого диаметра, которые глубоко были вбиты в мерзлую землю.